Веселая наука

Иконка: Аннотация Фридрих Ницше

Четвертая книга. Sanctus Januarius

288. Высокие настроения

Мне кажется, что люди большей частью не верят вообще в высокие настроения, разве что мгновенные, самое большее, на четверть часа, — исключая тех немногих, которые по опыту знают большую длительность высокого чувства. Но быть полностью человеком одного высокого чувства, воплощением одного-единственного великого настроения – это до сих пор было только мечтой и восхитительной возможностью: история не дает нам еще ни одного достоверного примера тому. И все-таки она смогла бы однажды родить и таких людей – там, где было бы создано и определено множество подходящих условий, которых теперь не в состоянии сколотить даже самая счастливая случайность. Быть может, для этих будущих душ обычным оказалось бы как раз то состояние, которое до сих пор лишь временами проступало в наших душах в виде содрогающего их исключения: беспрестанное движение между высоким и глубоким и чувство высокого и глубокого, как бы постоянное восхождение по лестнице и в то же время почивание на облаках.
Иконка: К содержанию

289. По кораблям!

Если подумают о том, как действует на каждого человека общее философское оправдание его образа жизни и мыслей – именно, подобно греющему, благословляющему, оплодотворяющему, только ему и светящему солнцу, — если подумают о том, сколь независимым от похвалы и порицания, самодовольным, богатым, щедрым на счастье и доброжелательство делает оно его, как оно, не переставая, продолжает превращать зло в добро, доводит все силы до цветения и созревания и не дает взойти малому и большому сорняку скорби и досады, — то, снедаемые томлением, воскликнут наконец: о, если бы было создано еще много таких солнц! И злой, и несчастный, и исключительный человек – все они должны иметь свою философию, свое право, свой солнечный свет! Никакого сострадания к ним! – нам должно разучиться этому припадку спеси, как бы долго ни училось и выучивалось человечество доселе именно ему, — никаких исповедников, заклинателей душ и грехоотводников! Но новой справедливости! И новых призывов! Новых философов! И моральная Земля кругла! И у моральной Земли есть свои антиподы! И у антиподов есть свои права на существование! Предстоит еще открыть Новый свет – и не один! По кораблям, вы, философы!
Иконка: К содержанию

290. Одно необходимо

Придавать стиль своему характеру – великое и редкое искусство! В нем упражняется тот, кто, обозрев все силы и слабости, данные ему его природой, включает их затем в свои художественные планы, покуда каждая из них не предстанет самим искусством и разумом, так что и слабость покажется чарующей. Вот тут надо будет прибавить много чего от второй натуры, вон там отсечь кусок первой натуры – оба раза с долгим прилежанием и ежедневными стараниями. Вот здесь припрятана какая-то уродливость, не дающая себя урезать, а там уже она выглядит чем-то возвышенным. Много смутного, сопротивляющегося формированию накоплено для дальнейшего использования: оно должно заманивать в неизмеримые дали. Наконец, когда творение завершено, обнаруживается, что оно было непреложностью вкуса, одинаково господствовавшего и формировавшего как в великом, так и в малом: хороший ли это был вкус или плохой, не так важно, как думают, — достаточно и того, что это просто вкус! – Найдутся сильные, властолюбивые натуры, которые в этой непреложности, в этой связности и законченности, подчиненной собственному закону, будут вкушать самое утонченное наслаждение; страстность их властной воли получит облегчение при виде всякой стилизованной природы, всякой побежденной и служащей природы; даже если им придется сооружать дворцы и разбивать сады, они будут изо всех сил сопротивляться тому, чтобы не дать волю природе. – Напротив, есть слабые, не совладеющие с собой характеры, которые ненавидят связность стиля: они чувствуют, что, если применить к ним самим такую горько-злобную непреложность, это непременно опошлит их под ее гнетом — служа, они становятся рабами, и им ненавистно служение. Такие умы – а они могут быть умами первого ранга – всегда тщатся подлаживать или истолковывать самих себя и свое окружение под свободную природу – выглядеть дикими, произвольными, фантастичными, беспорядочными, внезапными; и, поступая так, они делают хорошо, поскольку только так делают они хорошо самим себе! Ибо одно необходимо – чтобы человек достиг удовлетворенности собою, — будь это с помощью той или иной поэзии и искусства: лишь тогда выглядит человек вообще сносным! Кто недоволен собою, тот постоянно готов мстить за это: мы, прочие, окажемся его жертвами, хотя бы уже в том, что вечно должны будем выносить его гнусный вид. Ибо вид гнусного оскверняет и омрачает.
Иконка: К содержанию

291. Генуя

Я долго всматривался в этот город, в его загородные дома и декоративные сады, в широкий район его населенных вершин и склонов; я должен сказать наконец: я вижу лица прошлых поколений – эта местность кишит репродукциями отважных и самовластных людей. Они жили и хотели жить дальше – об этом говорят они мне своими домами, построенными и украшенными на целые столетия, а не на мимолетное время: они хорошо относились к жизни, как бы зло ни от носились они зачастую друг к другу. Я вижу всегда строителя, пристально вглядывающегося во все дальние и близкие постройки, а также в город, море и линии гор, как бы вырабатывающего себе этим взглядом навык власти и завоевания: все это хочет он подчинить своему плану и уже как часть плана сделать своей собственностью. Вся эта местность обросла великолепной, ненасытной горячкой обладания и добычи, и подобно тому как эти люди не признавали за далями ни каких границ и в своей жажде нового воздвигали новый мир рядом со старым, так и у себя на родине каждый из них постоянно восставал на каждого, изощряясь в подчеркивании своего превосходства и пролагая между собою и своим соседом водораздел личной бесконечности. Каждый наново завоевывал свою родину для себя, превозмогая ее своими архитектоническими затеями и переделывая ее как бы в собственный дом на загляденье. В градостроительстве Севера импонирует закон и общая тяга к законности и послушанию; при этом угадывается то внутреннее самоуравнивание и самоупрорядочение, которое должно было владеть душой всякого строителя. Здесь же на каждом углу ты находишь себедовлеющего человека, знающего толк в море, приключении и Востоке, человека, который ничуть не расположен к закону и соседу, как к чему-то набивающему оскомину, и завистливым взглядом мерит все уже установленное, старое: с удивительным лукавством фантазии тщится он, по крайней мере мысленно, установить еще раз все наново, наложить на все свою руку – свое чувство, — хотя бы на одно лишь солнечное послеполуденное мгновение, когда его ненасытная и меланхоличная душа почувствует однажды насыщение и взгляду его сможет открыться только собственное и ничего чужого.
Иконка: К содержанию

292. Проповедникам морали

Я не хочу проповедовать никакой морали, но тем, кто это делает, я дам следующий совет: если вы хотите окончательно обесчестить и обесценить самые лучшие вещи и состояния, то продолжайте, как и прежде, разглагольствовать о них! Водрузите их на острие вашей морали и говорите с утра до вечера о счастье, которое дает добродетель, о душевном покое, о справедливости и об имманентном воздаянии: вашими усилиями все эти хорошие вещи снищут себе, наконец, популярность и уличное признание; но тогда-то и сойдет с них все золото, и больше того: все золото в них пресуществится в свинец. Поистине вы знаете толк в извращении алхимического искусства: в обесценивании ценнейшего! Попробуйте однажды действовать по иному рецепту, чтобы избежать результата, противоположного искомому вами: отрицайте эти хорошие вещи, лишите их плебейского одобрения и легкомысленной расхожести, сделайте их снова скрытными застенчивостями одиноких душ, скажите: мораль есть нечто запретное! Возможно, таким путем и склоните вы к этим вещам тот тип людей, от которых единственно зависит нечто: я имею в виду героические натуры. Но для этого здесь должно быть кое-что внушающее страх, а не отвращение, как до сих пор! Разве нельзя сегодня сказать о морали словами Майстера Экхарта:

   Я молю Бога, чтобы Он сделал меня свободным от Бога?

Иконка: К содержанию

293. Наш воздух

Нам это хорошо известно: кто как бы мимоходом и лишь однажды бросает взгляд на науку, подобно женщинам и, к сожалению, также и многим художникам, для того строгость служения ей, эта неумолимость в малом, как и в великом, эта быстрота во взвешивании, суждениях, приговорах, заключает в себе нечто головокружительное и устрашающее. В особенности пугает его то, как здесь требуется труднейшее и делается все возможное без всякой на то похвалы и вознаграждений, скорее, почти только с одними громкими порицаниями и нагоняями, как среди солдат, — ибо хорошая работа считается здесь правилом, а промах исключением; у правила же, как повсюду, запечатаны уста. С этой строгостью науки дело обстоит так же, как с формами приличия и учтивостью изысканнейшего общества: она пугает непосвященных. Кто, однако, свыкся с ней, не может и жить иначе, как в этом светлом, прозрачном, крепком, сильно наэлектризованном воздухе, в этом мужественном воздухе. Повсюду в других местах ему недостает чистоты и воздуха: он подозревает, что там его лучшее искусство не пойдет впрок другим и в радость ему самому, что полжизни его уйдет сквозь пальцы на выяснение недоразумений, что нужно будет вечно остерегаться многого, многое скрывать и держать при себе – сплошная и беспрокая трата сил! Но в этой строгой и ясной стихии полностью обнаруживается его сила: здесь может он парить! Зачем же ему наново опускаться в те мутные воды, где надо плавать и переходить вброд и где пачкаешь свои крылья! – Нет! Нам слишком трудно жить там; что поделаешь, если мы рождены для воздуха, чистого воздуха, мы, соперники света, если мы, подобно свету, охотнее всего помчались бы по эфирным пылинкам, и не от солнца, а к солнцу! Но мы не в силах сделать это: так будем же делать то, что мы единственно можем: приносить свет земле, быть светом земли! Для этого и даны нам наши крылья и наша быстрота, строгость наша: оттого мы столь мужественны и даже страшны, подобно огню. Пусть же убоятся нас те, кто неспособен греться и светиться нами!
Иконка: К содержанию

294. Против клеветников природы

Мне неприятны люди, у которых каждая естественная склонность тотчас делается болезнью, чем-то извращающим или даже постыдным, — это они совратили нас к мысли, что склонности и влечения человека по природе злы: это на них лежит вина за нашу великую несправедливость по отношению к нашей природе, ко всякой природе! На свете достаточно людей, которые вольны грациозно и беззаботно отдаваться своим влечениям, но они не делают этого из страха перед воображаемой злой сущностью природы! Оттого и повелось, что среди людей так мало осталось благородства: признаком его всегда будет отсутствие страха перед собою, когда мы не ждем от себя ничего постыдного, когда летим, очертя голову, куда нас влечет, — нас, свободнорожденных птиц! Куда бы мы ни прилетели, вокруг нас всегда будет вольно и солнечно.
Иконка: К содержанию

295. Короткие привычки

Я люблю короткие привычки и считаю их неоценимым средством узнать многие вещи и состояния вплоть до самой подоплеки их сладостей и горечей; моя природа вполне приспособлена для коротких привычек, даже в потребностях ее телесного здоровья и вообще, насколько я в состоянии видеть: от самого низшего до самого высшего. Всегда я верю, что вот это теперь надолго удовлетворит меня – и короткой привычке свойственно увлекаться той верой страсти, которая есть вера в вечность, — и что я нашел и узнал это на зависть другим: и вот же питает оно меня в полдень и вечером, разливаясь во мне глубоким довольством, так что я и не влекусь уже к чему-нибудь другому без того, чтобы не сравнивать и не презирать или ненавидеть. Но в один прекрасный день приходит его время: хорошая привычка расстается со мной, не как нечто внушающее теперь отвращение, а умиротворенная и насыщенная мною, как и я ею, и так, словно бы нам пришлось быть благодарными друг другу и протянуть друг другу руки на прощанье. И уже ожидает новая у дверей, а с нею и моя вера – несокрушимая сумасбродка и умница! – в то, что эта новоселка будет настоящей, самой настоящей. Так обстоит у меня с яствами, мыслями, людьми, городами, стихами, музыкой, учениями, распорядками дня, образами жизни. – Напротив, я ненавижу длительные привычки и полагаю, что ко мне приближается некий тиран и что моя жизненная атмосфера сгущается там, где волею событий длительные привычки выглядят какой-то необходимостью: например, в силу должностного положения, в постоянной совместной жизни с одними и теми же людьми, постоянным местожительством, однообразным здоровьем. Да, я из самых глубин души благодарен всему моему злополучию и болезненности и всему, что только есть во мне несовершенного, за то, что оно предоставляет мне сотни лазеек, через которые я могу ускользнуть от длительных привычек. – Конечно, невыносимее всего, самым настоящим ужасом была бы для меня жизнь, полностью лишенная привычек, жизнь, которая постоянно требует импровизации: это было бы моей ссылкой и моей Сибирью.
Иконка: К содержанию

296. Прочная репутация

Прочная репутация прежде была вещью крайне полезной; и даже теперь всюду, где общество управляется еще стадным инстинктом, каждому отдельному человеку целесообразнее всего создавать впечатление о своем характере и своих занятиях, как о чем-то неизменном, — даже если они, в сущности, не являются таковыми.

   На него можно положиться, у него ровный характер

– вот похвала, которая во всех опасных ситуациях общества значит больше всего. Общество испытывает удовлетворение, обладая надежным, всегда готовым орудием в добродетели одного, в честолюбии другого, в думах и страстях третьего, — оно удостаивает высших почестей это свойство быть орудием, эту верность себе. Эту непреложность в воззрениях, устремлениях и даже пороках. Такая оценка, расцветшая одновременно с нравственностью нравов, процветает повсюду, воспитывает характеры и дискредитирует всякое изменение, переучивание, самопреобразование. Сколь бы велика ни была выгода от этого образа мыслей, он во всяком случае представляет для познания самый вредный тип общего суждения: ибо здесь осуждается и дискредитируется именно добрая воля познающего, смело высказывающаяся всякий раз против своего прежнего мнения и вообще недоверчивая ко всему, что хочет в нас укорениться. Душевный строй познающего, будучи в противоречии с прочной репутацией, считается нечестным, в то время как окаменелость воззрений осыпается всяческими почестями: под гнетом такой действительности должны мы жить еще и теперь! Как тяжко живется, когда чувствуешь против себя и вокруг себя суждение многих тысячелетий! Возможно, в течение многих тысячелетий познание было запятнано нечистой совестью, и сколько же самопрезрения и тайного убожества должно было быть в истории величайших умов.
Иконка: К содержанию

Фридрих Ницше. Веселая наука. Первая книга   Вторая книга    Третья книга   Четвертая книга   Страницы   20   21   22   23   24   25   26   Пятая книга

Старая добрая филолого-математическая забава или цифровой век поэзии

Окончание К началу
   Кроме того, цифровые стихи развивают воображение, поскольку в них нет готовых, созданных поэтом, образов. Читателю дается полная свобода мысли.
   При этом цифровые стихи нисколько не примитивнее традиционных стихотворений. Стихи в числах разделяют на жанры, определяют размер и прочее. Бывают веселые цифровые стихи, грустные цифровые стихи, стихи классиков в числах и так далее.
А. Пушкин
17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501
В. Маяковский
2 46 38 1
116 14 20!
15 14-21
   14
      0
        17
С. Есенин
14 126 14
132 17 43…
16 42 511
704 83

170! 16 39
514 700 142
612 349
17 114 02
О. Хайям
147 14 05
512 8 45
7 48 20 90
0 29 30 25
Ю. Смирнова
14 126 14
132 17 43.
16 42… 511
704 83.
170! 16 39
514 700 142
612 349
17 114 02
М. Цветаева
511 16
5 20- 337
712 19
… — 2247

Лаития. Фанфики
511 16
5 20- 337
712 19
… — 2247

1000? 21?
1 5 3 0 0.
700 5 6 1…
30 40 0

500! 600! 700!
15 10 40 5.
1000! 900! 800!
141. 205?

15 10 0 0 5.
17 8 7 6 3
129 8 45…
15 6 0 3

49 48 47
3 4 5 6 27.
60, 50, 10.
1000, 1110

2 + 43 + 7,
2 + 8 — 48.
115 — 3, 116 — 3,
220 — 3, 1300 — 3!
Хайку
127 148 230.
14 12 20?
0…
Элегия
30000… 103 000 000…
48… 102 000 000 000 000…
115… 106… 43… —
8000… 2003…
Марш
18 17! 18 16!
115 13 3006!
90 17! 90 16!
240 110! 526!
Частушки
117 117
19 9 5!
117 117
48 35!
Бодрые
2 15 42
42 15
37 08 5
20 20 20

38 46
0 4 20
7 08 33
20 20 20

45 108 2
47 16
3 4 302
20 20 20

7 14 100
0 0 0 13
37 08 5
20 20 20
Грустные
511 16
5 20 337
712 19
2000047

117 11 44
20532
922 8 9 4
50 18 02

8 10 14 7 19
33 2 13 1
305 305 0 4 16
60 91

138 5 15
12 8 45
17 19 20
4 225

145 4 8
16 9 33
15 98
4 243

3 1512
16025
11 0 3 15
100006 02 05

Александр Маковейчук. Для зубрил. 40 знаков числа π
3.14 15
92 и 6
5 3 5 и 8 9
79 32
38 46 и 2
6 4 33
83
2 7 9 50
28 8
и 4 и 1
971.

Текст публикуется по Liveinternet, Лаития, Phismat
icon: To previous icon: To content

AutumnLuis. Математика — это жизнь

Картинка: Формула жизни

Это — реальная жизнь. Наслаждайся ею!

Текст публикуется по AutumnLuis

Испанские монархи наградили ученых за их чувство юмора

Картинка: Испанские монархи наградили ученых-юмористов

   Фелипе и Летисия приняли участие в торжественной церемонии награждения победителей международного конкурса Famelab, в рамках которого восемь молодых исследователей страны отстаивали свои научные изыскания при помощи чувства юмора.
   Самым важным и – как бы странно это ни звучало – смешным проектом состязания, в 2015 году признали доклад 22-летнего Альваро Моралеса Молина – студента мадридского университета Алькала-де-Энарес, обучающегося по специализации Санитарная биология.
   Ключевой изюминкой эмоционального выступления конкурсанта стало то, что в его рассказе о стволовых клетках и их значении для будущего медицины не было нехватки в жестах, метафорах и тонко подмеченных эпитетах. Теперь бойкому биологу предстоит защищать честь Испании и её научного сообщества в финале фестиваля Cheltenham Sciencie Festival, который стартует в Великобритании уже 3 июня.
   Второе место в остроумном конкурсе занял не менее харизматичный астроном Мануэль Гонсалес, который, подражая звёздам мировой поп-музыки, поведал присутствовавшим об удивительной мощи телескопов нового поколения.
   Третьего места на почетном пьедестале удостоился инженер-химик Виктор Лопес. Он поставил на глазах публики эксперимент по усилению эффекта насыщения кислородом испанского вина.

Картинка: Испанские монархи наградили ученых-юмористов

Текст публикуется по ГлавноеTM

Юрий Ляхов. Новости науки

   Духовное Управление Российской Академии наук спешит довести до сведения всех рационально мыслящих людей: в ближайшую субботу прямым рейсом из Греции в Москву будет доставлена величайшая святыня всего научного мира – Честные Штаны отца нашего Пифагора Самосского. Первое упоминание о Честных Штанах известно ученым с V века до Рождества Христова. Все это время Штаны пользовались неизменным почитанием со стороны всех рационально мыслящих людей всего мира.
   В воскресенье в 8.00 в здании РАН начнется торжественное Доказательство Теоремы Пифагора, которое возглавит предстоятель РАН Владимир Евгеньевич Фортов. Вместе с ним Теорему содокажут:
   ✓ С.М. Алдошин;
   ✓ Ж.И. Алферов;
   ✓ А.Л. Асеев;
   ✓ А.И. Григорьев;
   ✓ И.И. Дедов;
   ✓ Л.М. Зеленый;
   ✓ В.В. Козлов;
   ✓ В.В. Костюк;
   ✓ Г.А. Романенко;
   ✓ В.И. Сергиенко;
   ✓ Т.Я. Хабриева;
   ✓ В.Н. Чарушин
   и сонм молодых ученых.
   По окончании Доказательства Честные Штаны эвклидово-геометрическим Ходом с пением тропаря Пифагоровы Штаны во все стороны равны будут перенесены в здание МГУ на Воробьевых горах, в помещение физико-математического факультета, где будут пребывать в течении двух недель. За это время любой рационально мыслящий человек сможет посетить МГУ и сподобиться воочию узреть Штаны, убедившись в истинности учения Пифагора Самосского.
Картинка: Пифагоровы штаны
   Честный отче, Пифагоре Самосский, черти Штаны для нас! Аминь!
Текст публикуется по Facebook

5 рождественских открыток Сальвадора Дали

Публикуется по материалам соцсетей

Сэм Ломэн. Наше собственное метро

Картинка: Сэм Ломэн

   Обнаружилась интересная схема анатомического строения человека как схемы метро. Любопытная идея…
icon: Next